Предательство Борна - Страница 106

106

Время от времени сюда приглашались семь начальников отделов. Помещение напоминало оранжерею с толстыми терракотовыми плитками на полу и высокой влажностью, необходимой разнообразным тропическим растениям и орхидеям. Вопрос, кто ухаживал за всем этим, вызывал пересуды у сотрудников управления и порождал самые причудливые легенды. Все сводилось к тому, что правду не знал никто, точно так же, как никому не было известно, кто занимает десять-двенадцать надежно запертых кабинетов восточного крыла и занимает ли их кто-либо.

Разумеется, Карим аль-Джамиль впервые попал в «беличье кольцо», как называли эту комнату в управлении. Почему? Потому что в поставленных друг рядом с другом клетках Старик держал трех белок, каждая из которых бесконечно крутилась в колесе. Совсем как агенты ЦРУ.

Те немногие начальники отделов, кто рассказывал о своих трапезах в обществе Старика, утверждали, что он расслабляется, глядя на натужно трудящихся белок, – подобно тому, как другие отдыхают, созерцая аквариумных рыбок. Однако простые сотрудники перешептывались, что директор получает извращенческое наслаждение от напоминания о том, что работа управления, подобно трудам древнегреческого Сизифа, не получает благодарности и не имеет конца.

– С другой стороны, – сказал Старик, – сама эта работа кого угодно сведет с ума.

На столе, накрытом белоснежной скатертью, стоял сервиз из китайского фарфора на две персоны, корзинка с круассанами и булочками и два чайника, один с крепким, свежесваренным кофе, другой с чаем с бергамотом, любимым напитком Старика.

Карим аль-Джамиль налил себе кофе, который он предпочел пить черным. Директор ЦРУ, напротив, любил чай с молоком и сахаром. Официанта нигде не было видно, но рядом со столом стоял металлический столик на колесах с теплыми блюдами.

Достав папку с бумагами, Карим аль-Джамиль сказал:

– Мне начинать прямо сейчас или подождать Лернера?

– Лернер к нам не присоединится, – загадочно промолвил Старик.

Карим аль-Джамиль начал:

– Подразделения «Скорпион» преодолели уже три четверти пути до города Шабва на юге Йемена. Размещенные в Джибути морские пехотинцы были подняты по тревоге. – Он взглянул на часы. – Двадцать минут назад они высадились в Шабве и теперь ожидают приказа от командира «Скорпиона».

– Замечательно. – Снова наполнив чашку, директор ЦРУ размешал сливки и сахар. – Что у нас с точным определением точки, откуда осуществляются радиопередачи?

– Две отдельные группы «Тифона», независимо одна от другой, обрабатывали два различных пакета информации. В настоящий момент с высокой степенью достоверности можно утверждать, что завод «Дуджи» располагается внутри круга диаметром восемьдесят километров.

Директор уставился на клетки с не знающими покоя белками.

– А нельзя ли определить точнее?

– Главной проблемой являются горы. Они искажают и отражают радиоволны. Но мы над этим работаем.

Старик рассеянно кивнул.

– Сэр, позвольте спросить, чем вы обеспокоены?

Какое-то мгновение казалось, что Старик его не услышал. Затем директор повернулся и посмотрел Кариму аль-Джамилю прямо в лицо.

– Точно не могу сказать, но у меня такое чувство, будто я что-то упускаю… что-то очень важное.

Стараясь дышать ровно, Карим аль-Джамиль изобразил на лице учтивое сочувствие.

– Сэр, я могу чем-нибудь помочь? Быть может, Лернер…

– Почему ты снова заговорил о нем? – резко спросил директор.

– У нас еще не было случая поговорить о том, что Лернер занял мое место во главе «Тифона».

– Ты пропал, «Тифон» остался без руководства.

– И вы заполнили брешь человеком со стороны?

Директор ЦРУ с громким стуком поставил чашку на стол.

– Мартин, ты анализируешь мои поступки?

– Да нет, конечно же. – «Будь осторожен», – мысленно приказал себе Карим аль-Джамиль. – Но я был чертовски удивлен, увидев его в своем кресле.

Старик нахмурился.

– Да, понимаю.

– И вот теперь, в самый разгар полномасштабного кризиса, Лернер куда-то исчез.

– Мартин, накрывай на стол, – остановил его директор ЦРУ. – Я хочу есть.

Открыв столик, Карим аль-Джамиль достал две тарелки, на которых красовалась яичница с ветчиной. Его чуть не стошнило. Он так и не смог привыкнуть к свинине, а также к яйцам, жаренным на сливочном масле. Поставив тарелку перед Стариком, он сказал:

– Если после моих похождений вы мне до сих пор доверяете не до конца, я, конечно же, это пойму.

– Дело не в этом, – сказал Старик, и снова чересчур резко.

Карим аль-Джамиль поставил перед собой тарелку.

– Тогда в чем же? Я был бы очень признателен, если бы вы меня просветили. Глядя на все эти таинственные происшествия с участием Мэттью Лернера, я чувствую себя так, словно выпал из обоймы.

– Видя, какое это большое имеет для тебя значение, Мартин, сделаю одно предложение.

Старик умолк, чтобы прожевать кусок яичницы, проглотить его и вытереть лоснящиеся губы жестом, довольно сносно напоминающим хорошие манеры.

Карим аль-Джамиль чуть ли не проникся состраданием к настоящему Мартину Линдросу, которому приходилось терпеть такое оскорбительное поведение. «И они еще смеют называть нас варварами!»

– Знаю, что у тебя сейчас своих дел по горло, – наконец продолжал директор. – Но если ты придумаешь, как бы осторожно навести для меня кое-какие справки…

– О ком или о чем?

Директор ЦРУ отрезал кусок яичницы и аккуратно положил сверху ломтик ветчины.

106